Государственная принадлежность Юго-Зап. Руси в этот период
неоднократно менялась: от Великого княжества Литовского она перешла к
Речи Посполитой (1569), а в 1654 г. Левобережная Украина вошла в состав
России. Наиболее тяжким положение православной Церкви было под властью
Польской Короны. Стремясь сохранить веру в сложнейших условиях
конфессионального и национального гнета, православные на
украинско-белорусских землях особое внимание уделяли сбережению
традиций богослужебного пения.
В указанный период оно существовало в
двух формах: 1) знаменный распев и 2) партесное пение (с кон. XVI в.).
В юго-западнорусской традиции древнерусского певческого искусства было
много общего с традицией российской, однако имелись и существенные
отличия. В XV-XVII вв. (и позже) в православном богослужении Юго-Зап.
Руси продолжал существовать древний знаменный распев, достигший в XVI -
1-й пол. XVII в. вершины своего развития, если судить по напевам
("напев" - укр. название мелодии богослужебного песнопения,
соответствует рус. "распев"), записанным в Ирмологионах (Ирмолоях,
Ермолоях, Ярмолоях) - особых украинскобелорусских певческих сборниках
смешанного состава, где помимо ирмосов помещались и песнопения из
других богослужебных книг - Октоиха, Триоди, Праздников, Обихода (ИР
НБУВ. Ф. I. № 3367, 3867, 3868; Ф. VIII. №20; Ф. 177. № 70; Ф. КПЛ. 30
П; ЦГББ. № 10845, 10846; НБВ. Акс. 2529 и мн. др.). Сохранились
единичные знаменные беспометные украинско-белорусские Ирмологионы сер.-
кон. XVI в., называвшиеся (в Зап. Украине) "кулизмяными" (АрхЮЗР. Т.
12. Ч. 1. С. 21).
Мелодии богослужебных песнопений именовались в Ирмологионах
исключительно "напелами". Термин "напел" относился к общему для всей
территории "напелу киевскому", к местным редакциям традиционных
песнопений (в этом случае он обозначал особый перевод), а также к
греческим, болгарским, молдавским и другим редакциям. В Супрасльском
Ирмологионе (1598-1601 гг., ИР НБУВ. Ф. 1. № 5391) применяется и более
общее понятие - "пение" (здесь - демественное), обозначающее способ,
стиль исполнения (в данном случае - с исоном).
В XVI в. певчие Зап. Украины и Зап. Белоруссии впервые в
византийском ареале освоили европейскую систему пятилинейного письма,
позволяющую точно "преводити в нотованое" (пояснение к чину всенощного
бдения из Ирмологиона Супрасльского мон-ря 1598-1601 гг., л. 271)
знаменные, а также греческие, болгарские, сербские и другие напевы того
времени (и безошибочно реконструировать их сегодня). Нотолинейная
система записи получила в XVII в. широкое распространение как в
Юго-Зап. Руси, так и в Великороссии (с сер. XVII в.) и была названа
"киевское знамя". Первые дошедшие до нас нотолинейные Ирмологионы кон.
XVI - нач. XVII в.- Супрасльский, Львовский (Волынский), Долынянский и
др.- содержат ранний, скорописный вид нотации, где тонко прочерченные
ноты близки по рисунку к крюкам - статье, столице. Ближе к сер. XVII в.
ноты приобрели вид квадратов (реже ромбов), что дало повод назвать
нотацию квадратной.
Начиная с 20-х гг. XVII в. общераспространенные на Украине
традиционные песнопения (при сопоставлении их с локальными или
инонациональными разновидностями) назывались "киевскими", иногда - "по
древнему преданию", "по преданию церковному", "старыми", "старожитными"
и т. п. Киевскими в XVII-XVIII вв. чаще всего назывались службы (или
Отдельные песнопения) всенощного бдения и литургии свт. Иоанна
Златоуста, а в XVIII в.- и осмогласные песнопения вечерни, утрени,
молебнов, панихиды. Наиболее оригинальной украинской редакцией
киевского напева является напев Межигорского мон-ря (40-е гг. XVII в.),
а его белорусской редакцией - древний напев Супраслъского мон-ря (кон.
XVI в.), основанного в XV в. выходцами из Киево-Печерской лавры.
Сходство или даже совпадение киевских и супрасльских обиходных напевов
говорит об их появлении в XVI в., а также о единстве певческой традиции
на всей территории Юго-Зап. Руси.
Конфессиональная изоляция православия на территории Речи Посполитой,
необходимость противостояния католичеству, униатству (с 1596),
протестантизму привели к своеобразной консервации украинско-белорусской
традиции знаменного распева, длительному сохранению им архаических
черт, напр., элементы раздельноречия в западно-украинских Ирмологионах
сохранялись до XVIII в. Характерно почти полное тождество напевов Вост.
и Зап. Украины, незначительность изменений в вариантах. Ограниченно по
сравнению с российской ветвью знаменного распева выявлена
многораспевностъ, т. е. бытование местных редакций обиходных
песнопений. Всего четыре песнопения (из Обихода простого и постного)
имели в Зап. Украине особую редакцию - острожский напев, отличавшийся
от киевского строгостью, меньшей развернутостью и рядом особенностей
строения. Большинство как осмогласных, так и неосмогласных песнопений
имело в украинско-белорусском регионе по одному - основному - напеву.
Единичные песнопения Обихода известны в местных вариантах и назывались
(в XVII-XIX вв.) львовским, волынским, новгородским
(новгород-северским), харьковским и другими напевами. В кон. XVII в. в
традиционных напевах происходили изменения, иногда они приобретали
черты нескольких местных редакций (напр., киево-острожские напевы).
Важнейшим проявлением архаичности украинско-белорусской ветви
знаменного распева было сохранение в XVI-XVII вв. его основной -
монодической - формы, отсутствие знаменного многоголосия, возникшего на
основе традиционных напевов и бытовавшего в это время в Великороссии.
Известен лишь один случай бытования демественного двухголосия (с
исоном) в греко-балканском стиле, а также единичные примеры двухголосия
народно-подголосочного плана (в Межигорском и западноукраинском
Ирмологионах). Сохранность монодии в церковном пении Зап. Украины и
Зап. Белоруссии в XVII-XVIII вв. (в отдельных рукописных сборниках она
выписывается до сер. XIX в.) аналогична развитию народно-песенного
многоголосия этих регионов, которое в своей основе и ныне остается
архаично-унисонным (или т. н. гетерофонным - с небольшими
кратковременными "разветвлениями" при унисонном исполнении). И в XVII,
и в XVIII вв. монодическое пение продолжало оставаться основным, оно
рекомендовалось духовной властью "для клиросного употребления в
монастырях и приходских церквах" (Вознесенский. Церковное пение. С.
68). В нач. XVIII в. рукописная традиция методического пения была
подкреплена появлением печатных Ирмологионов (Львов, 1700, 1709, 1757;
Почаев, 1766) - первых нотных наборных изданий у восточных славян,
восходящих к рукописным Ирмологионам XVII в.
В кон. XVII в. (и особенно в XVIII в.) стали заметными
изменения, происшедшие в напевах. В обиходных песнопениях все чаще
использовался принцип повтора отдельных слов и слогов, заимствованный в
XV-XVI вв., по-видимому, из греко-балканского калофонического пения. Со
2-й пол. XVII в. его применение приобрело гипертрофированные формы,
вследствие чего исчезла широкая распевность, уступив место дробным
повторениям текста. В напевах установилась точная повторность попевок,
сокращались мелодии: вместо "великих" исполнялись "малые", включавшие в
себя только часть попевок "великих". В отличие от обиходного
осмогласное пение в меньшей степени поддавалось изменениям.
Существенное значение для развития церковного пения в XV-XVII вв. имели
связи между греками и болгарами, с одной стороны, и украинцами и
белорусами - с другой. Важнейшими очагами поствизантийской культуры
стали молдавские мон-ри Сучавы, Путна, Драгомирна, Нямецкий - связующие
звенья между Афоном, К-полем и восточнославянскими землями. Известно об
обучении в сер. XVI в. дьячков-певчих из Львова и Перемышля сербскому и
греческому пению в Молдавии (Арх ЮЗР. Т. 1. № 133. С. 142; Разумовский.
Церковное пение в России. С. 176). Важнейшим центром духовной жизни
православия оставался Афон. В XV-XVII вв. паломничество украинцев на
Св. гору стало интенсивным, монахи, постригшиеся на Афоне, устраивали
после возвращения на родину мон-ри по образцу афонских (львовский
Онуфриевский, Креховский и др.). Огромное значение имела деятельность
прп. Иова Княгиницкого. Возвратившись после 12-летнего пребывания на
Афоне в Галицию, он завел афонские порядки в Уневском, Угорницком,
Дерманском мон-рях, а в 1612 г. организовал близ галицкого городка
Манява скит (см. Манявский скит), приобретший впосл. широкую
известность и названный "Новым Ватопедом" Руси. Здесь с благословения
К-польского Патриарха Тимофея II было заведено "болгарское пение".
Пристальное внимание к грекобалканскому богослужебному пению
проявилось в записях греческих, болгарских, сербских, волошских,
молдавских ("мултанских") распевов в западнорусских Ирмологионах сер.
XVI - кон. XVIII в., в наибольшем количестве - в XVII в. Наибольшую
известность получил греческий распев, бытовавший в основном в мон-рях.
Кроме вышеперечисленных обителей он исполнялся в Супрасльском и
Жировицком мон-рях в Зап. Белоруссии, Межигорском мон-ре на Киевщине,
Лавровском - на Перемышлыцине и многих др. Самые распространенные
песнопения с греческими распевами относились к литургии свт. Иоанна
Златоуста, другие певческие тексты (кондаки, полиелей, песнопения
Октоиха) представлены единичными примерами. Чрезвычайно многочисленны
песнопения болгарского распева (до 300), отличающегося систематичностью
осмогласия и разнообразием видов. Мелодика многих греческих и
болгарских распевов, особенно мелизматических, стиль которых восходил к
орнаментальным торжественным образцам "пападического" и "асматического"
видов византийской калофонии, была сходной. Существовали связи также и
между греко-балканскими и некоторыми киевскими распевами из всенощного
бдения и литургии. Из греческой исполнительской традиции пришла в
отдельные мон-ри манера пения с исоном ("супрасльское демественное
пение").
Ревностными защитниками православия на украинско-белорусских
землях были братства. Сопротивляясь переходу молодежи в католичество и
протестантизм, происходившему благодаря активной деятельности
иезуитских и протестантских учебных заведений, братства приступили к
созданию системы православного образования, а также к обновлению
традиции богослужебного пения. Эти две цели были взаимосвязаны. Начиная
с 80-х гг. XVI в. стали открываться школы, коллегии, академии,
называвшиеся греко-славянскими или греко-латино-славянскими (в Остроге,
Львове, Луцке, Киеве и других городах). В состав преподавателей школ
входили высокообразованные педагоги - украинцы, белорусы и греки. В
учебные программы православных школ был введен предмет "мусикия",
освещавший практические и теоретические основы нового партесного пения.
Если в нач. XVII в. при обучении музыке использовались учебники
европейских авторов (И. Шпанбенберга и др.), то в 70-х гг. XVII в. уже
существовала отечественная теория многоголосного пения, изложенная
композитором и педагогом Я. Дилецким в его фундаментальном труде "Идея
грамматики мусикийской" (1679), а также в трактатах других авторов.
Деятельность братств способствовала повышению уровня грамотности,
культуры церковного пения, о чем сохранились отзывы современников,
посетивших Украину (напр., Павла Алеппского).
Церковное многоголосие было, по мнению братчиков, необходимым
для своего времени новшеством, эффективно противостоявшим броскому
великолепию католической службы. Однако, как отмечалось выше, в
XVI-XVII вв. на Украине и в Белоруссии не существовало национальных
форм церковного многоголосия (подобных строчному и демественному в
России), поэтому и возникла необходимость разработки и введения в
православное богослужение нового многоголосного пения. В партесных
произведениях (на 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 12 голосов) разрабатывались
западноевропейские приемы полифонического изложения материала во
взаимодействии с одно-, двух-, трехголосием народно-песенного плана
(кант, псальма). Нацеленность авторов многоголосия на вокальную технику
объясняется исполнением "партесов" без сопровождения - a cappella
(инструменты в богослужение не допускались как признак "латинства").
Отличительная черта украинско-белорусских партесных композиций
(особенно ранних) - отсутствие мелодической связи между ними и
традиционным знаменным распевом, на основе которого созданы лишь
единичные многоголосные произведения. Начиная с 50-х гг. XVII в.
партесное пение было принесено украинскими певчими в Россию, где одним
из способов создания многоголосия стали как раз обработки киевского,
греческого, болгарского, знаменного и других распевов.
Монодия продолжала исполняться в мон-рях, как православных, так
и вынужденно перешедших в унию (это видим по Супрасльскому и
Жировицкому Ирмологионам 30-40-х гг. XVII в.). При православных мон-рях
и приходских церквах действовали начальные школы, где дети обучались
церковнославянской грамоте по Псалтири и Часослову и монодическому
пению по Ирмологионам. В провинциальных братствах, организованных
вокруг сельских приходских церквей в Зап. Украине ведущим, по-видимому,
оставалось одноголосное "простопение", оно сохранилось в Закарпатье и
поныне.
Догматик на малой вечерне 1-го гласа. Октоих
нотный знаменного пения "Беляевской редакции" в четырехголосной
партитуре. Рубеж XVII-XVIII вв. Партесная гармонизация (ГИМ. Епарх.
певч. (№25. Л. 11)
Две системы образования (и церковного пения) не противостояли
друг другу. Взаимодействие обителей и братств в деле борьбы за
православие приводило, вероятно, к постепенному проникновению
партесного пения в мон-ри. Одновременно в крупнейших мон-рях постепенно
формировались собственные традиции самобытного многоголосия, как это
было в Киево-Печерской лавре. Подобное происходило и в приходских
храмах. Так, в Зап. Украине на основе одноголосных напевов (из
Ирмологиев) кое-где сложилось устное народное церковное пение на 2-3
голоса (непартесное). Точное время его возникновения (XVII или XVIII
в.) пока не установлено.
Е. Ю. Шевчук