Самое интересное для меня – человек. Ужасно люблю, когда настроишь  кого-нибудь на музыку.

Генрих Нейгауз вошёл в историю русской музыкальной культуры и как крупнейший исполнитель, и как талантливый педагог, создавший свою педагогическую систему, воспитавший таких выдающихся музыкантов, как Эмиль Гилельс, Яков Зак и Святослав Рихтер. OrpheusMusic.Ru вспоминает яркие мысли этого замечательного Музыканта и Учителя.

О мастерстве пианиста

Не важно, что вы играете, а важно как вы играете. Если у пианиста нет достаточно фантазии, пианистической техники звука, очень полезно прибегать к сравнению с инструментами оркестра. Каждый музыкант должен быть, прежде всего, дирижером. Фортепианное произведение – партитура, и нужно ее разбирать. Дирижер сам не играет, а только «машет», а пианисту приходится все делать. Аккомпанемент играть точно, как хороший дирижер, у которого партитура в голове, а не голова в партитуре.

Как исполнять музыку

Думайте во время исполнения не о себе, а о музыке и композиторе. Верьте автору: каждое слово композитора приближает к пониманию. Исполнителя как самодовлеющего нет. Нужно все передать, что есть  в нотах. В музыке все имеет большое значение. Подумайте о мелких нюансах. Они очень важны. Не делайте ничего против автора и помните, что, как говорил Лев Толстой, в искусстве «чуть-чуть» — важно.

О том, как обучать музыкантов

«Прежде чем начать учиться на каком бы то ни было инструменте, обучающийся... должен уже духовно владеть какой-то музыкой: так сказать, хранить ее в своем уме, носить в своей душе и слышать своим слухом». Некоторые педагоги утверждают: можно только так играть, а не иначе. Это скверная хрестоматия. Для учеников полезно знакомство с различными точками зрения. В споре рождается истина.

О музыкальных образах

Чтобы быть хорошим художником, надо воображать то, чего нет. «В поэзии все образы заменимы», — говорили Маяковский, Пастернак. Так и в музыке. Можно об одном и том же разно говорить. И то и другое может быть закономерно. Надо лишь знать, о чем говорить.

О Бахе

Баховская музыка свежее, чем серийная. Играть Баха бесчувственно – святотатство. У Баха нет чувствительности, но есть человечность.Мы играем не на том инструменте. Надо или на органе или на клавесине. Фортепиано – трагедия для Баха. На органе не надо думать, как звук кончается, он за нас сделается, а здесь, на нашем инструменте, надо звук создавать. Нужно быть верным Баху, но верным и нашему инструменту. Мы, пианисты, должны все время лавировать.

О Бетховене

Вот яркий пример преклонения перед Бетховеном. Один довольно  известный скрипач каждое утро, прежде чем играть произведения Бетховена, повторял: «Прости, святой Людовик, что я прикасаюсь к Тебе своими грешными руками». И доли этого благоговения нет часто  у исполнителя, хотя это так нужно.

О Шумане

Слишком большая нервозность может быть иногда допустима при исполнении Скрябина или Рахманинова, но не Шумана. Другая крайность:  не играйте слишком деловито. Играете, словно доклад делаете. Звуковая картина не удовлетворяет, не хватает проникновенности.
В то время, как Шопен – замечательный пианист, Шуман – прекрасный музыкант, но не играющий, с плохими руками. Чудесная музыка его сама за себя говорит. Но путь передачи содержания должны найти сами исполнители.
 

О Шопене

Общее явление для исполнителей всего мира – труднее всего передать тонкость Шопена, изящество Моцарта. Особенности Шопена – перламутровые краски. Шопен всегда элегантен. У Шопена не было силы, как у Рахманинова и Флиера, но все выходило. Шопену не свойственна листовская помпезность. Deciso, а не pomposo. Шопен презирал помпу. Шопен говорил ученикам: верьте себе, говорите, что хорошо, будете играть лучше. Если разозлиться, что плохо, и сыграть  лучше – это другое дело.

О Листе

Характерная черта Листа: точно все обозначает в нотах, включая педаль. Лист тонко делает контрасты, основанные на противопоставлении тональностей. У Брамса нет тонкости шопеновской или шумановской, но есть своя – брамсовская. Терпеть не могу «Наварру» Альбениса, ведь это же салонная музыка! Другое дело де Фалья – это настоящая испанская музыка.
 

О фортепианной педали

Педаль, педаль, педаль! Эта педаль здесь придает особый оттенок прозрачности, тумана и отдаленности. Попробуйте играть без педали – это получается здесь, рядом, под носом, близко, грубо. А должно быть… Вы не имели счастья видеть Неаполитанский залив? Это совершенно необычайное зрелище: понимаете, туман, все окутано дымкой, и все идеально прозрачно, все видно до мельчайших подробностей, все голубое, прозрачное. Педаль – это листовская педаль. Выполнить ее всю до точности. Она играет огромную роль. Педаль вуалирует левую руку, для правой – не имеет значения, так как высокий регистр. [Лист. Испанская рапсодия.]
 

С А.Рубинштейном

О Скрябине

В Скрябине и так достаточно «грязно», не стоит «угрязнять» еще. Труднее всего, чтобы было ясно. Колотите ужасно! Разве это красиво? Поиграйте дома благородным звуком! Нельзя все одинаково греметь, не отличая важного. Музыка Скрябина совсем не истерична, правда, многие истерички делают ее истеричной.

О струнниках и пианистах

Счастливые вы, струнники, у вас есть вибрация. На нашем инструменте невозможна
вибрация, но ее надо преодолеть. Короткий звук на рояле – это несчастье, но его надо преодолеть. Стараться добиться в мелодии подобия вибрации, которая есть у скрипачей, а у нас нет. Иногда полезно послушать хорошего скрипача.

О том, как добиваться красоты в музыке

Добиваться красивого мягкого звука, чтобы преодолевать жесткость  музыки – тут в музыке много жесткости. Надо ловить моменты  лирические и ценить их на вес золота. Когда такие сложные гармонии,  нужно лучше чувствовать основу. Пятые пальцы – кондукторы, как говорил Антон Рубинштейн «рама». Надо, чтобы слышно было и нижнего кондуктора. [Прокофьев. Седьмая соната, вторая часть.]
 

О том, почему играть красиво иногда не получается

Когда неясна мысль, играют то, что выходит, а не то, что нужно. Мы часто играем то, что выходит, а не то, что хотим.  Значит, плохо хотим. Почему так играете? От равнодушия. Вы поняли буквально, но не по существу.

С сыном Станиславом Нейгаузом

О музыкальном темпе

Необходимо уметь обобщать все изменения темпа, не терять единства  темпа, все приводить к общему знаменателю. Сколько украли, столько  и отдайте господину Времени. Никто не пользуется моими советами  продирижировать все произведение (с грустью говорит}. Не обязательно махать, но можно и помахать. Каждая йота темпа приносит или пользу или вред. Надо найти нужный темп и сохранить его точно. Неподходящий темп искажает музыку. Надо уметь играть, выполняя точно и вместе с тем делая  тонкие изменения. Рахманинов умел в самых строгих ритмических местах делать чуточку rubato, отчего все оживало. Не спешить.

Чуть поспешишь – музыка перестанет говорить. Очень быстро и неясно. Все сливается. Возьми метроном – хоть печальный продукт, но полезный. Когда не уверен в темпе, можно найти нужный темп, проверяя по движению шестнадцатых, вообще мелких длительностей. Самое полезное – поиграть в замедленном темпе, делая все оттенки. Владение временем очень важно. Иногда все убивается недостаточным владением временем.

С сыном Станиславом Нейгаузом

О движениях музыканта

Никто из больших пианистов не сидит скрючившись. Всякая мелочь играет роль. Согнувшись играть как будто легче, но это только кажется: нет разгона. Меня увлекают хорошие движения, а бывает, что за прекрасными движениями и ничего нет, души, духа не хватает. Сначала искать образ, потом двигательные ощущения. Всякие лишние движения уродуют музыку. Одинаковые жесты вызывают одинаковую звучность.
 

О трудностях legato

Чтобы преодолевать трудности legato, надо следить за движением пальцев. Недостаточное legato – это отсутствие техники. Когда имеешь, что сказать, необходима большая техника. Техника решает все. Чем больше дарование, тем больше техники требуется.

О том, как исполнять аккорды

Никогда не толкай рояль от себя. Горовиц говорил, что  существуют три удара: перпендикулярный, от себя, к себе. Допускаю  только третий. Главная задача в исполнении аккордов: добиваться ровности звуков и усиления только того звука, который нужен. Полезно играть упражнение: взять десятью пальцами аккорд и выделять по очереди все звуки. В репетиции лучше менять пальцы, чтобы не сливались звуки.

О том, как играть piano

При игре piano – точное движение без шлепков сверху, после того как ухо уже насторожилось. Piano у вас, как хороший швейцарский сыр, — одни дырки! Надо не формально, умом, а так, чтоб вглубь проникать, до конца. Учитесь у итальянских певцов умению посылать звук. У вас, многих, piano какое-то сиплое, расплывчатое.

Звук должен быть окутан тишиной...